До Победы дожили трое из всего батальона

«Турбинистка Клава Земскова»

Весной 1941 года Клавдия Земскова оканчивала Шатурскую среднюю школу. Девушка подолгу сидела над учебниками, еще и еще раз повторяла пройденное.

И вот школа окончена. В аттестате – хорошие и отличные отметки. Сколько заманчивых планов роилось в голове Клавдии! Она решила поступать в институт. В какой – она еще точно не знала. Хотелось все же в технический – Земскова всегда любила физику и математику.

И вдруг все планы были спутаны. Началась война. Мужчины пошли на фронт с оружием в руках защищать Родину. Ушел на фронт и отец Клавдии – старый котельщик, работавший на электростанции с 1924 года.

– Учеба подождет, – решила Клавдия. – Надо идти работать.

Она выбрала профессию турбинистки на электростанции.

И вот в зимний день, в самом начале 1942 года Клавдия Земскова впервые вошла в турбинный цех. В первую минуту она была ошеломлена. Агрегаты, установленные в цехе, показались ей непостижимо сложными. Сейчас она говорит, посмеиваясь:

– Но думала я тогда, что смогу освоить все это.

Опасения оказались напрасными. Серьезная, вдумчивая девушка с каждым днем все более и более вникала в дело. Оборудование цеха уже перестало быть для нее темным лесом. Она приобрела специальность помощника турбинного машиниста. Вскоре Клавдии доверили самостоятельную работу.

Обязанности помощника машиниста турбинного цеха – сложные обязанности. В течение всей вахты надо неустанно следить за вспомогательным оборудованием турбины. Малейшее отклонение от нормы в работе вспомогательного оборудования сразу сказывается на работе самой турбины. Надо постоянно следить за показаниями приборов – термометров, манометров, тахометров.

В первое время самостоятельной работы Земсковой было очень трудно. Были неудачи, не всегда дело шло гладко. Сказывалось отсутствие опыта, недостаток знаний. Но Клава не терялась. Она упорно постигала все «премудрости».

Понемногу знания укреплялись, появилась сноровка в работе. Летом 1942 года Земскова окончила курсы повышения квалификации с оценкой «хорошо». На этих курсах она старалась заниматься так же, как училась в школе – упорно, настойчиво. Вскоре Клава стала отличницей производства.

А сейчас у нее, недавней ученицы, появились собственные ученики. Не так давно она помогла изучить свою профессию новичку тов. Жуковой.

Но и сама Клавдия продолжает учиться. Такой уж у нее характер.

– Работу я изучила неплохо, но надо знать еще лучше, – говорит она. – Ведь непонятного еще много.

В свободное от работы время Земскова читает техническую литературу. Книга Лосева «Паровые турбогенераторы» стала для нее настольной.

Клава Земскова – комсомолка. И она не уронит этого высокого звания. Недавно был такой случай. Срочно нало было для нужд станции нагрузить несколько вагонов дров. Земскова и другие комсомольцы станции вызвались выполнить эту работу. Дело было ночью. Многие из комсомольцев совсем недавно закончили смену. Но, несмотря на усталость, работали быстро, с огоньком. Вскоре вагоны были нагружены. Особенно хорошо работала Клавдия.

– Устала, Клава?

– Конечно, устала. Но зато на душе легче стало – выполнила свой комсомольский долг.

Иногда в свободное время Клава начинает мечтать:

– Хорошо бы после войны поступить в институт. И поступлю! Теперь уж знаю, какую профессию выбрать, – буду инженером-энергетиком.

Можно быть уверенным, что мечта Земсковой сбудется. И хороший будет инженер из этой скромной и упорной в труде девушки.

Л. Сергеев
Из архива музея Шатурской ГРЭС

Вскоре после Победы Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 июня 1945 года Клавдия Земскова была награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».

«Над нами «мессеры» кружили»

«Великая Отественная война… Сколько страданий и бед она принесла. В Шатурском районе не велись боевые действия, но были случаи, доставившие шатурянам немало страха и переживаний. На одном из таких эпизодов остановлюсь подробней».

«Чего только не было в ту войну! Объявили было и на Шатуре эвакуацию. Шестую турбину разобрали, в машинном платформы под погрузкой. Кирсанов ответственный…

Чего только не было в ту войну!
Объявили было и на Шатуре эвакуацию. Шестую турбину разобрали, в машинном платформы под погрузкой. Кирсанов ответственный…
А тут к телефону кличут:
– Жена вызывает.
– Что это ей приспичило? Не стряслось ли чего с ребятами?
Все бросил, побежал.
– Матвей, что делать-то будем? – заголосило в трубке.
– Говори быстрей, не тяни.
– Так ведь все стекла полопались, а мороз страшенный.
– С чего это они? – удивился Матвей Иванович.
– Сидишь у своей машины, не слышишь. Бомбят ведь нас.
– Ну и ладно, – рассердился Матвей Иванович. – Думал, и впрямь чего. Не на тебя они это, на станцию.
– Ветер гуляет. Простужу ребят-то.
– Зимние рамы на чердаке. Возьми вставь.
– Не достану я.
– Вечером приду, сам вставлю. Подушками заткни пока.

Из книги Г. В. Липенского «Большая Шатура»

«Это произошло в 1942 году, во второй половине октября. В небе над Шатурой появился самолет. Жители города не сразу опознали в нем немецкий бомбардировщик. А он, снизившись, пустил пулеметную очередь по старому рынку, расположенному на проспекте Ильича, где сейчас общежитие «Юность». Но больше всего неприятностей он создал у дома культуры ГРЭС № 5.

На месте нынешнего строительного треста много лет стоял дом барачного типа. Старожилы еще помнят это деревянное одноэтажное здание. С одной стороны в нем жила семья Стахановых, известных в нашем городе врачей, они занимали отдельную квартиру. Другую сторону дома занимали несколько семей, каждая из них имела по комнате. И вот одна из бомб, сброшенных с самолета, упала в непосредственной близости от этого дома. Только по чистой случайности она не попала в него. На противоположной стороне улицы находится детский сад «Теремок». Он тоже подвергся бомбардировке, в результате нападения была разрушена часть здания. К счастью, детей в помещении не было, они гуляли на улице.

Следующим местом атаки стал Клубный проезд – переулок от улицы Войкова до улицы Интернациональной. Напротив клуба тогда был сквер – не очень ухоженный, но уютный. Многие шатуряне, особенно из близлежащих домов, любили отдыхать там, гулять по его аллеям, загорать на солнце или, спрятавшись от всех в тени деревьев, читать книгу. В глубине сквера стоял дом, построенный в 30-е годы. В нем одно время размещались медицинские учреждения, в том числе и детская поликлиника, здесь принимали врачи-педиатры, зубной врач, логопед. Добрым словом можно вспомнить заведующую Г. Я. Хромову, а также З. П. Калямину, С. П. Стружкову, Л. В. Максимову. Еще в этом переулке были два деревянных дома. В одном из них сейчас стационар больницы, а на месте другого – птяиэтажный жилой дом. И вот на этом пятачке вражеский самолет сбросил большое количество боевых снарядов. Очевидцы насчитали свыше десяти воронок.

Одна из них – наверное, самая большая – и в послевоенные годы напоминала шатурянам о том страшном дне. Находилась она, если ориентироваться по существующим постройкам, за зданием строительного треста, с правой стороны от социально-реабилитационного центра для несовершеннолетних. Не один год, каждую весну и осень воронка до предела заполнялась водой, и тогда можно было определить ее размеры. Потом строители это место засыпали. Кстати, одна из шатурянок все же пострадала от бомбежки – это Тюкова Прасковья Степановна. Шатура в тот день отправляла своих мужчин на фронт, и Прасковья Степановна собиралась проводить мужа. Быстрым шагом она шла к сборному пункту, который размещался в клубе, на душе у нее было тревожно, грустные мысли приходили в голову. Она уже свернула в Клубный проезд, когда над ней появился самолет. От неожиданности женщина растерялась и не приняла все меры предосторожности. Бомба разорвалась совсем близко, и осколки от нее попали Прасковье Степановне в ногу. Медицинский персонал хирургического отделения сделал все возможное, чтобы облегчить состояние пациентки и предотвратить дальнейшие осложнения. Потребовалась операция, чтобы извлечь осколки…

Дальнейший курс немецкий бомбардировщик взял на Шатурторф. Обогнув Малькину Гриву, он летел параллельно железной дороге узкой колеи, старожилы помнят ее как «третий путь». Бесцеремонно вторгшись в пределы поселка, где торфяники и учащиеся профтехучилища выполняли заказы для фронта, он на некоторое время приостановил свою работу.

Обстрелял мастерские 1-го и 2-го торфопредприятий, разбил стекла в окнах, сбросил бомбу в торфомассу и, пролетев над железной дорогой, продолжил свой путь в сторону Слободы. Обстрелял колхозников, ехавших в деревню, и покинул границы Шатурского района.

К вышесказанному еще добавлю, что незваный гость, появившийся в нашем районе, летел, по воспоминаниям свидетелей тех событий, на высоте около ста метров. Прошли годы, многие шатуряне уже не знают об этом случае, а те, кто знают, иногда в деталях вспоминают, делятся впечатлениями со своими знакомыми и близкими».

Сергей Юрин
Из газеты «Шатурский Вестник», 8 мая 1998 года

«Не забыты герои «забытой» дивизии»

Военное лето 1941 года. Немцы наступают на Москву. Положение серьезное, и Государственный комитет обороны принимает постановление о создании отрядов народного ополчения. Жители столицы горячо откликнулись на него.

Патриотическую инициативу москвичей поддержало население Шатурского и бывших Кривандинского и Коробовского районов. В нашем районе из добровольцев был сформирован целый батальон.

Центральным сборным пунктом в те трагические дни стал клуб имени Нариманова. Территория его, обнесенная забором, была заполнена до отказа. После переклички военком, старший лейтенант В. И. Черногоров скомандовал:

– Юноши, не достигшие 18 лет, три шага вперед!

Вышло много ребят: одни рослые, другие совсем мальчишки. Когда установилась тишина, военком продолжал:

– Можете отправляться домой. Вы не подлежите военному призыву. Подрастите, мальчики!

Кое-кто из вышедших, пригибаясь и стараясь не привлекать внимания, перебежал назад, в общую шеренгу. А те, кто остался, стали упрашивать военкома не отсылать их домой, оставить в списках…

Наконец организационные вопросы были решены. Добровольцы получили солдатские вещмешки, котелки, ложки и сухие пайки. Всем выдали одеяла. Под звуки духового оркестра шатуряне длинными колоннами направились по проспекту Ильича на вокзал. Там их уже ожидал железнодорожный состав.

Никто в эти минуты не думал, наверное, что шагают они по самой красивой улице родного города, может быть, в последний раз. Еще не ставшие солдатами, они мечтали, как будут воевать и защищать Москву.

Через два дня Сталинская дивизия, в которую влились и шатурские добровольцы, заняла оборонительные рубежи в районе моста, на пересечении автомобильной магистрали Москва – Минск с железной дорогой. Под непрерывными бомбежками вражеской авиации ополченцы готовили оборонительные рубежи.

– Мы были зачислены в разведроту, – вспоминает бывший ополченец Федор Беляев, которому в ту пору не было и 18 лет. – Разведчиками стали Мартяков, Устинов, Кобельков из Кервы, Григорьевский из Долгуши. У него мы учились приемам рукопашного боя.

– До ухода в ополчение все мы – Николай Медков, Виктор Редькин, Николай Рыбаков, Виктор Сырцов – учились в Туголесской средней школе. И всех нас зачислили в учебный батальон, – рассказывает Петр Потемкин. – Осваивать военное дело долго не пришлось. В начале октября в штаб поступило срочное сообщение: в районе Вязьмы высадился немецкий десант. Наша и другие дивизии оказались в окружении. Мы заняли оборону.

Прорывались у села Богородицкого. Острие прорыва проходило там, где держала оборону Сталинская дивизия. Ополченцы и балтийские моряки, приданные дивизии, прорвали вражеское кольцо и в течение нескольких часов удерживали «коридор», отбивая атаки наседавших фашистов. Лишь некоторым удалось выйти из «мешка», а затем двойное кольцо окружения вновь сомкнулось.

Поле у села Богородицкого назвали «полем смерти». Долгое время о катастрофических потерях ополченцев в боях под Вязьмой нигде не упоминалось. Трагическая и героическая правда о «забытой» дивизии прозвучала в середине 60-х годов. Только тогда семьи погибших шатурян узнали о своих близких.

А как же сложилась судьба тех, кому повезло вырваться из кольца?

Танкист Иван Карцев снова защищал Москву, но уже в качестве бронебойщика. Подбил немецкий танк, за что его представили к награде. Был ранен и остался на передовой. После второго тяжелого ранения его доставили в полевой госпиталь. Врачи сделали операцию, но пришлось ампутировать ногу, чтобы не допустить гангрены. Из госпиталя вернулся на костылях…

Петр Потемкин выходил из окружения в составе другой ополченской дивизии, с которой соединился штаб 16-й дивизии К. К. Рокоссовского. Его зачислили в пулеметную роту. После разгрома немцев под Москвой дивизию перебросили на другой фронт. В боях на Курской дуге во время операции по захвату «языка» разведчик был тяжело ранен. Боевые товарищи принесли его с передовой прямо на операционный стол. Врачи спасли солдата.

Федор Беляев, вырвавшись из окружения, вернулся домой и второй раз уходил на фронт уже со своими сверстниками. Окончил полковую школу снайперов. Воевал. Трижды был ранен. Третье ранение командир взвода Ф. Беляев получил в Германии.

Только трое ополченцев из шатурского батальона, прошедшие через горнило страшной войны и чудом оставшиеся в живых, встретили долгожданный День Победы, который они приближали как могли».

Павел Матвеенко, г. Шатура
Из газеты «Ленинская Шатура», 1996 год