«Мы выкрасили классную доску сажей и повесили на сосну»

А знаете ли вы, что подмосковная Шатура была не только одной из первых в советской энергетике по использованию торфа для электростанций, но также одной из первых в организации новой советской системы образования?

Дневник Алеши Радченко

1 апреля 1919 года «явочным порядком» открылась школа для детей строителей поселка Шатурторф (сегодня входит в состав Шатуры. – Прим. ред.) в квартире слесаря-механика Козлова. Директором и учителем ее в одном лице стала Алиса Ивановна Радченко. Поначалу учеников было всего восемь, но школа быстро росла за счет все увеличивающегося населения самой Шатурки и за счет детей ближайшей деревни Слобода, не имевшей собственной школы.

Настоящую летопись тех событий в виде дневниковых записей оставил Алеша Радченко:
«13 апреля. В школе нас теперь 20 человек, и мы в большой комнате Козловых уже не помещаемся. Мы перешли в брезентовую палатку для торфяников, пока они еще не приехали. Там нам столами служат нары, а вместо стульев мы себе притащили обрубки деревьев. Нам поставили железную печурку, и мы на ней варим себе завтраки».

«29 мая. Мы всей школой переселились на школьную просеку, где продолжаем работать в огороде. Занимаемся, сидя на кучках сложенных бревен. Нам сделали классную доску, и мы ее сами выкрасили сажей со столярным клеем и повесили на сучок сосны. Еще мы себе сложили из кирпичей две печки в лесу (для варки каши и чая). Варим попеременно пшенную кашу и чай из брусничных или малиновых листьев».

«30 июля. Мама случайно нашла в подвале одного большого московского дома целый склад школьного имущества, полузатопленного весенними водами… Парты уже привезли в нашу палатку. Это нам теперь на весь год хватит работы: все испорченное водой добро перечинить…»

«13 сентября. В школе уже 70 человек! Кукуруза у нас выросла выше человеческого роста. Мы все время теперь варим себе собственные овощи».

1920 г., ученики шатурской школыГости из Москвы с учащимися школы

Детское самоуправление как революция в школе

Алиса Ивановна Радченко не случайно взялась за создание школы. Она окончила петербургские общеобразовательные курсы. Их выпускницы могли работать домашними учителями. К тому же Алиса Ивановна имела уже достаточный опыт культурной и образовательной деятельности, которую вела и в поселке Электропередача (сегодня – город Электрогорск Московской области. – Прим. ред.), и в Москве, где она преподавала на курсах грамоты для взрослых.

Осенью 1919 года школа из палатки переехала в только что выстроенный барак. За основу школьной жизни был взят производительный труд. Учащиеся сами возделали огород, выращивали овощи себе на обед, сами варили эти обеды, сами изготавливали для себя необходимые орудия труда и учебы, наглядные пособия. Школьный коллектив оказывал посильную помощь на торфоразработках, в строительстве поселка, при тушении пожаров, вспыхивавших довольно часто. Методом экскурсий и лекций изучались торфяное производство, энергетика и сельское хозяйство. При изучении отдельных предметов – физики, химии, биологии, литературы, обществоведения и других – рассматривалась их связь с местными явлениями природы, животными и растительным миром, местным говором и укладом жизни. Широко изучалось краеведение, начиная сбором фольклора и заканчивая участием в археологических раскопках. На базе школы проводилась большая культурно-просветительская работа, ставились спектакли, выступала агитбригада.

Совершенно новым воспитательным приемом было детское самоуправление, когда все основные вопросы школьной жизни и учебы решались сообща, на собраниях, на которых взрослые не мешали детям высказываться и принимать решения. Кроме того, всем рекомендовалось вести дневники, в которых описывались свои наблюдения и произошедшие события.

Алиса Радченко (справа) беседует с Надеждой Крупской

Закат новой школы

Опыт Шатурской школы стали перенимать и использовать школы близлежащих деревень. В конце 1919–1920 учебного года была проведена общая выставка работ учащихся этих школ, на которую приехал представитель Наркомпроса В. Л. Шульгин. Он и предложил школам объединиться в опытную станцию по народному образованию.

С июня 1920 года в районе Шатурского строительства официально стала действовать 2-я опытная станция по народному образованию, которая представляла собой объединение Шатурской (Шатурой тогда называли Шатурторф), Петровской, Велинской, Митинской, Поздняковской и вновь открытых Черноозерской и Слободской школ. 1-я опытная станция была расположена в Калужской губернии и имела ярко выраженный сельскохозяйственный уклон. В противоположность ей Шатурская, находясь в индустриализирующемся районе, должна была иметь промышленную ориентацию. В 1920–1921 учебном году станция обслуживала уже 1050 детей и подростков при 25 педагогах. О печальном конце школы новой формации Алиса Радченко пишет в отдельной главе своих воспоминаний: «С нового 1921 года коллегию станции возглавил С. И. Апенченко, член культкомиссии и руководитель ее вечерних курсов. Старый, твердый большевик в прошлом и настоящем, он, как многие большевики из интеллигентов, временно был выбит Октябрьской революцией из колеи и как раз во время работы на Шатурке, в ее здоровой рабочей атмосфере, партийно «выздоравливал». Специалист по работе со взрослыми, он не обладал ни опытом, ни талантами для работы с детьми. В частности, он не понимал сущности советской трудовой школы с ее детской самостоятельностью. При нем в Шатурской школе водворилась учеба и дисциплина старого типа. Как себя чувствовали во время этой реформы дети, видно из нескольких их записей частного характера, так как школьные отчетные дневники детей были отменены.

«Школа у нас стала ужасная. Среди девочек все время ссоры, сплетни; мальчишки дразнятся, за уроками сидим ужасно. С. И. говорит, что нашу группу закроют, если мы себя так будем вести. На уроках стали сидеть разные дамы и стали делать нам замечания, что вовсе их не касается. У нас теперь новый клуб, но ничего хорошего в нем нет».

«У наших девочек был какой-то мокрый день: первая заревела Алла-председательница, а за ней переревели все пятые и шестые девочки, кроме деревенских. Теперь не учителя и дети, а какой-то родительский совет решает все дела. И он решил, чтобы нам на спектакли не ходить. Я сама сознаю, что мы были ужасные безобразники в это время, только они уж очень скоро хотят из нас сделать умных детей. Надо бы постепенно нас исправить».

«В школе теперь новые люди, с ними большие реформы. Нашу 5-ю группу слили с 4-й, чтобы мы учились меньше, чем 6-я. Посмотрим, что из этого выйдет. Пока мы только хулиганим и повторяем старое. В школе я сейчас себя чувствую плохо, как на иголках на стуле, на волоске, не в своей тарелке или в гостях, не знаю уж как, словно завтра-послезавтра предстоит переезд куда-нибудь. В классе мы хулиганим вовсю, но только издалека услышим шаги С. И. – мертвая тишина».

«Я теперь точно дурак стал: ничего не стал понимать и в последних числюсь учениках. Как ни вызубри урок, а как С. И. станет спрашивать, от страху все в голове помутится и ничего не скажешь…»

В августе 1922 года семья Радченко переехала из Шатуры в Москву. Некоторые элементы, предложенные Алисой Радченко, например уроки труда, занятия физкультурой, работа на пришкольном участке, сохранились в обучении. Но не было уже речи ни о каком самоуправлении, на долгие годы заглохла краеведческая работа, все более формальной становилась связь школы с производством. Так опытная станция постепенно превратилась в самую обыкновенную школу.

По материалам журнала «Шатурский край»